Сообщение
julenka » 16 май 2014 17:16
Вот что (на сегодняшний день) вышло у меня, как вам? Есть ли серьёзные ляпы? (не ту букву или пропущенную запятую не считаем, переводила с экрана, глаза могли замылиться, а вот именно искажённый смысл, отсебятина или выброс куска, вот такие. Хотя старалась вроде не делать этого))))
Гарри Поттер и философский камень
Дж. К. Роулинг
ГЛАВА ПЕРВАЯ
МАЛЬЧИК, КОТОРЫЙ ОСТАЛСЯ ЖИВ
Мистер и миссис Дерсли из дома четыре, Привит Драйв, гордились тем, что они, слава богу, абсолютно нормальны. Они были не из тех, кто мог быть замешан в чём-либо странном или чудном - они просто не имели дела с такой чепухой.
Мистер Дерсли был директором фирмы "Граннингс", которая производила дрели. Он был крупным, солидным мужчиной и у него почти не было шеи, зато были очень большие усы.
Миссис Дерсли была худой блондинкой с шеей вдвое длиннее обычного, что этой дамочке было на руку: она проводила так много времени, подглядывая за соседями из-за садовой изгороди! У Дерсли был сынишка Дадли, и они считали, что нет на свете мальчика прелестнее.
У Дерсли было всё, что им хотелось, но у них был ещё и секрет, и больше всего они боялись, что его кто-нибудь раскроет. Они бы не вынесли, если бы кто-то узнал про Поттеров. Миссис Поттер была сестрой миссис Дерсли, но они не виделись несколько лет; миссис Дерсли притворялась, что сестры у неё нет и не было - что сама сестрица, что её недотёпа-муженёк - оба были не-как- Дерсли настолько, насколько это вообще возможно. Дерсли вздрагивали при мысли, что же станут говорить соседи, если вдруг Поттеры объявятся на их улице. Они знали, что у Поттеров тоже есть сынок, но никогда его не видели. Дерсли держались от Поттеров подальше ещё и из-за этого мальчишки: не хотели, чтоб Дадли дружил с такими детьми.
Когда мистер и миссис Дерсли проснулись в один унылый и пасмурный вторник, тот самый, в который началась наша история, в облачном небе не было ничего, что бы предсказывало те странности и чудеса, которые будут вскоре случаться по всей стране. Мистер Дерсли напевал себе под нос, выбирая на работу галстук поскучнее, а миссис Дерсли со счастливым видом пересказывала сплетни, запихивая в детский высокий стульчик вопящего Дадли.
Никто из них не заметил, как за окном пролетела крупная сова-неясыть.
В полдевятого мистер Дерсли взял портфель, чмокнул жену в щёчку и попытался поцеловать на прощание Дадли, но промахнулся - сынок разбушевался и швырялся кашей в стены.
- Ах ты озорник! - умилился мистер Дерсли, выходя из дома.
Он сел в машину и выехал задом по дороге для подъезда к дому четыре.
На углу он заметил первую из странностей - кошку, которая изучала план городка. В первую секунду мистер Дерсли не понял, что именно увидел - затем он резко обернулся, чтоб посмотреть ещё раз. На углу проезда была полосатая кошка, но никакого плана видно не было. Что за ерунда в голову взбрела? Это была игра света, ничего особенного. Мистер Дерсли моргнул и уставился на кошку. А та уставилась на него. Пока мистер Дерсли заезжал за угол, он смотрел на кошку через зеркало. Теперь она читала надпись “Привит Драйв” - то есть нет, смотрела на табличку с надписью: кошки читать не умеют и в картах не разбираются. Мистер Дерсли встряхнулся и выкинул мысли о кошке из головы. Пока он ехал в город, он не думал ни о чём, кроме большого заказа на дрели, который он надеялся получить в тот день.
Но на окраине города кое-что снова заставило его забыть про дрели. Пока он стоял в обычной утренней пробке, он заметил, что вокруг много странно одетых людей. Они были в мантиях. Мистер Дерсли не выносил тех, кто одевается нелепо - ох уж эти молодёжные “прикиды”! Он решил, что это новая дурацкая мода. Он побарабанил пальцами по рулю, и его взгляд остановился на группе этих чудаков, стоящей рядом. Они о чём-то возбуждённо шептались. Мистер Дерсли с недовольством отметил, что двое из них не молоды: нет, мужчина, судя по всему, старше него, а ходит в изумрудно-зелёной мантии! Безобразие! Но затем мистер Дерсли подумал, что это, наверно, какая-то глупая акция: они небось деньги на что-то собирают... да, скорей всего. Пробка рассосалась, и через несколько минут мистер Дерсли доехал до парковки при “Граннингс”, снова думая о дрелях.
В своём офисе на десятом этаже мистер Дерсли всегда сидел к окну спиной.
Если бы он сидел лицом, ему было бы труднее сосредоточиться на дрелях этим утром. А так он просто не видел сов, летающих мимо средь бела дня. А вот люди на улицах видели. Они показывали пальцами и, раскрыв рот от удивления, смотрели, как над ними пролетает сова за совой. Многие из них вообще первый раз увидели сову. Однако у мистера Дерсли было совершенно обычное утро, безо всяких сов. Он накричал на пятерых подчинённых, сделал несколько важных звонков и покричал ещё. Он был в отличном настроении - до тех пор пока во время ланча не решил размяться и пройтись через дорогу за булочкой.
Он совсем уже забыл про людей в мантиях, пока не наткнулся на них возле булочной. Он сердито посмотрел на них, проходя мимо. Он не знал почему, но они внушали ему беспокойство. Эти люди тоже воодушевлённо шептались, и он не видел баночек для сборов. Он пошёл назад, опять мимо них, положив в пакет большой пончик, и прошёл так близко, что уловил несколько слов из их беседы.
- Поттеры? да-да, я слышал...
- Ну так вот, их сын Гарри...
Мистер Дерсли остановился как вкопанный. Его охватил страх. Он оглянулся на шептавшихся и хотел было что-то им сказать, но решил, что лучше не надо.
Мистер Дерсли перебежал через дорогу, быстро поднялся в офис, рявкнул секретарше, чтобы его не беспокоили, сорвал телефонную трубку и уже набирал предпоследнюю цифру своего домашнего номера, когда вдруг передумал и положил трубку обратно.
Он задумчиво потеребил усы... какой же он дурак. Поттер - фамилия совсем не редкая. Он был уверен, что на свете много Поттеров, у которых есть сын Гарри. Да и не был он уверен, что его племянника зовут именно так. Он и не видел-то этого мальчишку никогда. Может, он вообще Харви. Или Гарольд. Не было причин волновать миссис Дерсли:у неё всегда портится настроение при любом упоминании о сестре. Он её не винил - будь у него такая сестрица... но всё же, люди в мантиях...
Ему было гораздо труднее сосредоточиться на дрелях после обеда, и когда он в пять выходил из здания, он всё ещё был так встревожен, что сразу за дверью с кем-то столкнулся.
- Извиняюсь, - бросил он, так как маленький старичок чуть было не упал. Через несколько секунд мистер Дерсли понял, что старичок был в фиолетовой мантии. Кажется, то, что его чуть с ног не сшибли, настроения ему не испортило. Наоборот, на его лице сила широкая улыбка и он сказал писклявым голоском, таким, что прохожие стали оглядываться:
- Не извиняйтесь, сэр, в этот день ничего не может испортить мне настроение! Радуйтесь, ведь Вы-Знаете-Кто исчез наконец-то! Даже магглы вроде вас должны отпраздновать этот счастливый, чудесный день!
И старичок, обняв мистера Дерсли на уровне пояса, ушёл.
Мистер Дерсли с места сдвинуться не мог. Его обнял незнакомый старик. А ещё, подумал он, обозвал магглом, что бы это ни значило.Он был в бешенстве. Он поспешил к машине и поехал домой, надеясь, что ему всё показалось, на что раньше никогда не надеялся, потому что не был склонен к воображению.
Когда он влетел на подъездную дорожку к дому четыре, первое, что он увидел - и настроения ему это не улучшило - опять эта кошка полосатая, которую он видел утром. Теперь она сидела на заборе. Он был уверен, что это та же кошка: у неё были такие же пятна вокруг глаз.
- Брысь! - прикрикнул мистер Дерсли.
Кошка не двигалась. Она только строго посмотрела на него. “Разве кошки так себя ведут?”, - удивился мистер Дерсли. Стараясь собраться с мыслями, он вошёл в дом. Он всё же не хотел ничего говорить жене.
Миссис Дерсли провела день прекрасно, как обычно. За обедом она рассказала ему о проблемах с дочкой у миссис Из-Соседнего-Дома, и что Дадли выучил новое слово - “Не хочу!”. Мистер Дерсли старался вести себя как ни в чём не бывало. Когда Дадли уложили спать, он вошёл в гостиную как раз тогда, когда передавали последний репортаж из новостей:
- И наконец, натуралисты отовсюду сообщают, что совы ведут себя необычно. Хотя совы должны охотиться ночью и их редко можно увидеть днём, сегодня с самого рассвета люди видели сотни сов, летающих в разных направлениях. Орнитологи не могут объяснить, почему вдруг совы изменили свой режим дня.
Ведущий усмехнулся.
- Это самое непонятное. А теперь, Джим МакГаффин расскажет о погоде. Ну что, Джим, будут ещё сегодня совиные дожди?
- Ну, не знаю, Тед, - ответил ведущий прогноза, - но не только совы сегодня ведут себя не так, как надо. Свидетели из Кента, Йоркшира и Данди звонят мне, чтобы сказать, что вместо обычного дождя, который я вчера обещал, у них были дожди из падающих звёзд! Наверно, кто-то решил уже начать праздновать Ночь Костров - рановато, граждане, она на следующей неделе! Но я могу обещать, что ночью будет сыро.
Мистер Дерсли так и застыл в кресле. Падающие звёзды по всей Британии?! Совы днём летают?! Везде люди в мантиях?! И этот шёпот, шёпот про Поттеров...
Миссис Дерсли вошла в комнату с двумя чашками чаю. Из этого ничего хорошего не выйдет. Он должен ей что-то сказать. Он нервно прокашлялся.
- Э-э-э... Петуния, милая, а от сестры твоей нету весточек, а?
Как он и ожидал, миссис Дерсли была неприятно удивлена. Они же притворялись, что нету у неё никакой сестры!
- Нет, - резко сказала она, - а что?
- Эти странности в новостях... - промямлил мистер Дерсли, - совы... звёзды падают... а на улицах города сегодня было полно людей нелепого вида...
- Ну и что? - отрезала миссис Дерсли.
- Да нет, я просто подумал... а что если это связано с... ну, в общем...такими, как она?
Миссис Дерсли втянула чай сквозь сжатые губы. Мистер Дерсли сомневался, хватит ли у него смелости сказать, что он слышал фамилию “Поттер”. Он решил, что нет. Вместо этого он сказал как можно более непринуждённо:
- Их сын - ровесник Дадли, кажется?
- Кажется, да, - равнодушно сказала миссис Дерсли.
- А зовут его... Говард, что ли?
- Гарри. То ещё имечко, отвратное, простонародное - я так считаю.
- О, да, - сказал мистер Дерсли с замиранием сердца, - Да, это уж точно.
Он об этом больше не заговаривал, пока они поднимались в спальню. Пока миссис Дерсли принимала душ, мистер Дерсли прокрался к окну спальни и выглянул вниз в садик перед домом. Кошка была ещё здесь. Она уставилась вдоль Привит Драйв, как будто чего-то ждала.
Или ему померещилось? А при чём здесь вообще Поттеры? Если всё-таки они тут замешаны... если все узнают, что это их родня...он думал, что он этого не вынесет.
Дерсли пошли спать. Миссис Дерсли уснула быстро, а вот мистер Дерсли уснуть не мог и лежал, прокручивая всё в голове. Его последней, успокаивающей мыслью было то, что даже если дело касается Поттеров, им нет резона появляться у Дерсли. Поттеры хорошо знали, что они с Петунией думают о них и им подобным... Он не видел ни одного способа для них с Петунией быть замешанными в происходящем - он зевнул и повернулся набок - их это не коснётся...
Как же он ошибался.
Мистер Дерсли провалился в беспокойный сон, а вот кошка на заборе снаружи спать совсем не хотела. Она сидела не двигаясь, как статуя, и не мигая смотрела в дальний угол Изгородного проезда. Она не шевельнулась ни когда на соседей улицы хлопнули дверью машины, ни когда над ней пролетели две совы. Вообще, когда она первый раз шевельнулась, была почти полночь.
На углу, куда смотрела кошка, неожиданно, будто из-под земли, появился человек. Кошка махнула хвостом, а её глаза сузились.
Такого, как этот человек, на Изгородном проезде никогда не видели. Он был высокий, худой и очень старый, судя по серебристо-седым волосам и бороде - и то и другое было такой длины, что он их мог заткнуть за пояс. Он был в длинной мантии и пурпурной накидке, которая доставала до земли, и в ботинках на шнурках и с высоким каблуком. У него были ярко-голубые глаза, которые блестели из-под очков в форме полумесяцев, а его нос был очень длинным и, похоже, он его ломал пару раз или даже больше. Звали его Альбус Дамблдор.
Казалось, Альбус Дамблдор не понимает, что он не на той улице, где бы всё от его ботинок до его имени приняли с радостью. Он копался в мантии и что-то искал. Но он, кажется, понял, что на него смотрят, потому что вдруг взглянул на кошку, которая всё ещё не отрываясь смотрела на него с другого конца улицы. Почему-то, увидев кошку, он удивился. Он крякнул и пробормотал:
- Я должен был догадаться.
Он нашёл то, что искал, во внутреннем кармане. Это было похоже на серебряную зажигалку. Он открыл её легким движением, подержал в воздухе и щёлкнул. Ближайший фонарь погас с тихим хлопком. Он щёлкнул ещё раз - и следующий фонарь тоже погас. Он щёлкнул своей Погасилкой двенадцать раз - пока на всей улице не остались светиться только кошкины глаза - два крохотных огонька, которые всё ещё смотрели на него. Если кто-нибудь сейчас выглянет в окно - даже если это будет глазастая миссис Дерсли, она не увидит, что происходит на улице. Дамблдор положил Погасилку обратно и направился по улице к дому четыре, где он подсел на забор к кошке. Он на неё даже не смотрел, но спустя мгновение он обратился к ней.
- Не ожидал вас здесь увидеть, профессор МакГонагалл.
Он с улыбкой повернулся к кошке, но той уже не было. Вместо этого он улыбался женщине довольно строгого вида в квадратных очках, точно таких же, как у кошки вокруг глаз. Она тоже была в мантии - в изумрудно-зелёной. Её чёрные волосы были затянуты в тугой пучок.
Она выглядела весьма встревоженной.
- А как вы узнали, что это я? - спросила она.
- Дорогая моя профессор, я никогда не видел застывших на месте кошек.
- Застынешь тут, если весь день на каменном заборе сидеть, - сказала профессор МакГонагалл.
- Весь день? Вы что, не праздновали? Я по пути заметил дюжину вечеринок и застолий.
Профессор МакГонагалл сердито хмыкнула.
- О да, все празднуют, - сказала она нетерпеливо, - ну хорошо, но надо же быть осторожнее, так нет же - даже магглы что-то заметили. Это передавали в их новостях.
Она обернулась к тёмному окну гостиной Дерсли.
- Я слышала. Стаи сов... падающие звёзды... Ну, они же не полные тупицы. Они должны были заметить. Падающие звёзды в Кенте - готова поспорить, что это Дедал Дингл устроил. Он никогда особо разумным не был.
- Их нельзя винить, - мягко сказал Дамблдор., - последние одиннадцать лет радоваться было слишком мало чему.
- Да понимаю я, - раздражённо ответила профессор МакГонагалл, - но голову терять тоже не следует. Наши ведут себя просто беспечно, ходят по улицам средь бела дня, и даже по-маггловски не догадаются одеться, слухи же пойдут.
Она мельком взглянула на профессора Дамблдора, будто надеясь, что он ей сейчас что-то скажет, но он не сказал, и она продолжила.
- Хорошо же это было бы, если бы в тот самый день, когда исчез Вы-Знаете-Кто, магглы всё про нас узнали. Я полагаю, он действительно исчез, так, Дамблдор?
- Похоже на то, - сказал Дамблдор, - это и правда великий повод радоваться. Не хотите лимонную карамель с щербетом?
- Что-что?
- Лимонную карамель с щербетом. Это такие маггловские сладости, они мне нравятся.
- Да нет, спасибо, - холодно сказала профессор МакГонагалл - было ясно, что сейчас её мысли заняты совсем не карамельками , - так вот, даже если Вы-Знаете-Кто исчез...
- Дорогая моя профессор, я уверен, что разумный человек, как вы, может называть его по имени! Вся эта вот чепуха - мол, "Вы-Знаете-Кто"... одиннадцать лет я пытался убедить людей называть его настоящим именем: "Вольдемор."
Профессор МакГонагалл вздрогнула, но Дамблдор, разлепляя две лимонные дольки, этого, казалось, не заметил.
- Так и запутаться можно, если всё время называть его "Вы-Знаете-Кто". Я никогда не видел причин бояться говорить "Вольдемор".
- Я знаю, что не видели, - сказала профессор МакГонагалл с отчаянием и восхищением одновременно, - но это же вы. Все знают, что Вы-Знаете-Кто, ну ладно, Вольдемор, боялся всегда только вас.
- Вы мне льстите, - спокойно сказал Дамблдор, - у Вольдемора есть сила, которой никогда не будет у меня.
- Только потому, что вы слишком...ну...благородны, чтоб ею пользоваться.
- Хорошо, что сейчас темно. Я так не краснел с тех пор как мадам Помфри сказала, что ей нравятся мои новые меховые наушники.
Профессор МакГонагалл быстро взглянула на Дамблдора и спросила:
- Совы - ничто по сравнению со слухами, которые разлетаются вокруг. Вы знаете, о чём все говорят? О том, почему он исчез? О том, что именно остановило его наконец-то?
Казалось, профессор МакГонагалл дошла до темы, которую больше всего рвалась обсудить, настоящую причину ожидания сидя весь день на холодной твёрдой стене, ведь ни кошкой, ни женщиной она таким пронзительным взглядом на Дамблдора ещё не смотрела. Что бы там ни говорили "все", но пока Дамблдор это не подтвердит, она не поверит. Но Дамблдор выбирал ещё одну лимонную дольку и не ответил.
- Говорят, - настаивала она, - что прошлой ночью Вольдемор заявился в Низину Годрика. Он искал Поттеров. Говорят, что Лили и Джеймс...что они... погибли.
Дамблдор кивнул. Профессор МакГонагалл всхлипнула.
- Лили и Джеймс... Я не верю... Не хочу верить... Ох, Альбус...
Дамблдор протянул руку и похлопал её по плечу.
- Я понимаю... Понимаю..., - сказал он, тяжело вздохнув.
Профессор МакГонагалл продолжала дрожащим голосом.
- Это не всё. Говорят, он пытался убить их сына Гарри. Но - не смог. Он не сумел убить малыша. Никто не знает, почему и как, но говорят, когда Вольдемор не смог убить Гарри Поттера, его сила каким-то образом исчезла - потому исчез и он сам.
Дамблдор мрачно кивнул.
- Т-так это п-правда? - сказала профессор МакГонагалл, заикаясь, - после всего, что он сделал... столько людей поубивал... не смог убить малыша? Это невероятно... Так вот что его остановило... Но всё же как, ради всего святого, как Гарри сумел остаться в живых?
- Мы можем только гадать, - сказал Дамблдор, -быть может, мы никогда не узнаем.
Профессор МакГонагалл вытащила носовой платочек и промокнула глаза под очками. Дамблдор шумно вздохнул, вынул из кармана золотые часы и посмотрел на них. Это были не обычные часы. У них было двенадцать стрелок, но не было цифр; вместо них вокруг края циферблата вращались маленькие изображения планет. Судя по всему, Дамблдор в них разбирался, потому что он положил их обратно и сказал:
- Хагрид опаздывает. Кстати, это ведь он вам сказал, что я буду здесь?
-Да, - сказала профессор МакГонагалл, - но вы, видно, не скажете мне, зачем вы всё-таки здесь?
- Я пришёл отдать Гарри его тёте и дяде. Из его родных остались только они.
- Вы же не... не про тех, кто живёт здесь?! - закричала Профессор МакГонагалл, вскакивая и показывая на дом четыре, - Дамблдор... не смейте. Я за ними весь день наблюдала. Нет на свете людей, похожих на нас меньше. И у них тот ещё сыночек - я видела, как всю дорогу по улице он пинал маму и вопил, что хочет сладостей. И что, Гарри Поттер будет здесь жить?
- Для него это лучшее место, - твёрдо сказал Дамблдор, - его тётя и дядя всё ему объяснят, когда он подрастёт. Я им написал письмо.
- Письмо? - повторила профессор МакГонагалл слабым голосом, снова садясь на сцену, -Дамблдор, вы что, правда думаете, что это всё можно объяснить в письме? Эти люди никогда его не поймут! Он же будет знаменитостью! легендой! я не удивлюсь, если сегодняшний день назовут Днём Гарри Поттера! про Гарри напишут книги! каждый ребёнок в нашем мире будет о нём знать!
- Верно, - сказал Дамблдор, серьёзно глядя поверх очков в виде полумесяца, - это любому мальчику голову вскружит. Стать известным прежде чем начал ходить и говорить! Известным из-за того, что он даже не помнит! Понимаете, насколько лучше для него же самого расти подальше от всего этого, пока он не будет готов?
Профессор МакГонагалл открыла было рот, но передумала, сглотнула и сказала:
- Да-да, конечно, вы правы. Но как малыш сюда попадёт, Дамблдор?
Она осмотрела его мантию, как будто думала, что Гарри прячется под ней.
- Его Хагрид привезёт.
- Вы думаете, это... разумно - доверять Хагриду такое важное дело?
- Хагриду я бы и жизнь свою доверил, - сказал Дамблдор.
- Ну да, он, конечно, добряк, - проворчала профессор МакГонагалл, - но при этом ужасный растяпа. Он же может... ой, что это?
Низкий гул нарушил тишину вокруг. Он нарастал, пока они смотрели, нет ли огней, и перешёл в рокот, и они посмотрели на небо - огромный летающий мотоцикл приземлился на дороге перед ними.
Мотоцикл был и вправду огромный, но тому, кто на нём сидел, он был, пожалуй, маловат. Он был почти вдвое выше обычного человека и по крайней мере впятеро толще. Казалось, просто нельзя быть таким великаном, да и к тому же с таким диким видом - длинные спутанные чёрные волосы и чёрная мохнатая борода прятали почти всё лицо. Руки были размером с две крышки от кастрюли, а ноги в кожаных ботинках - с двух детёнышей дельфина. В своих громадных мускулистых руках он держал свёрток из одеял.
- Хагрид, - сказал Дамблдор облегчённо, - ну наконец-то. А мотоцикл ты где взял?
- Да одолжил я его, профессор Дамблдор, сэр, - сказал великан, осторожно слезая с мотоцикла, -мне его молодой Сириус Блэк на время дал. Я привёз Гарри, сэр.
- Проблем не было?
- Да не, сэр - дом-то почти весь порушился, но я его вытащил быстренько, покуда мугглы не понабежали. А как над Бристолом летели - он уснул, вот.
Дамблдор и профессор МакГонагалл заглянули в свёрток. Внутри, едва видимый, безмятежным сонм спал маленький мальчик. Под прядкой агатово-чёрных волос у него виднелся необычной формы порез в форме зигзага молнии.
- Это сюда... да? - прошептала профессор МакГонагалл.
- Да, - ответил Дамблдор, - у него этот шрам на всю жизнь останется.
- Вы ничего не можете с ним сделать, Дамблдор?
- Даже если б мог, не стал бы. Шрамы могут быть полезны. У меня над левой коленкой есть один - отличная карта Лондонского метро. Ну, давай его сюда, Хагрид - пора уже закругляться.
Дамблдор взял Гарри на ручки и повернулся к дому Дерсли.
- А можно... можно с ним попрощаться, сэр? - спросил Хагрид. Он наклонил свою громадную, косматую голову над Гарри и поцеловал его - это был весьма волосатый и колючий поцелуй. Затем вдруг Хагрид заскулил, как раненый пёс.
- Тссс! - шикнула профессор МакГонагалл. - Магглов же разбудишь!
- Из-з-звиняюсь... - всхлипнул Хагрид, доставая большой носовой платок в горошек и зарываясь в нём. - Н-не сдержался... Лили и Д-джеймс...п-погибли...бедняжка Гарри...б-будет жить у... у магглов...
- Да, да, это очень грустно, но держи себя в руках, Хагрид, а то нас обнаружат, - прошептала профессор МакГонагалл, мягко похлопывая по руке Хагрида, а Дамблдор тем временем перешагнул через низкую садовую изгородь и пошёл к парадному входу. Он аккуратно положил Гарри на порог, вытащил письмо из плаща, заткнул между одеял и вернулся. Целую минуту они трое стояли, глядя на маленький свёрток: плечи Хагрида дрожали, профессор МакГонагалл безудержно моргала, а из глаз Дамблдора исчезли весёлые искорки.
- Что ж, - наконец сказал Дамблдор, - вот и всё. Больше нам тут делать нечего. Можно идти и присоединяться к празднику.
- Ага, - приглушённо сказал Хагрид, - тока мотоцикл Сириусу верну. Спокойной ночи, профессор МакГонагалл, спокойной ночи, профессор Дамблдор.
Вытерев слёзы рукавом куртки, Хагрид влез на мотоцикл, завёл мотор, он с рёвом взлетел и исчез в ночи.
- Думаю, скоро увидимся, профессор МакГонагалл, - сказал Дамблдор, кивая ей. В ответ профессор МакГонагалл всхлипнула.
Дамблдор повернулся и пошёл назад по улице. На углу он остановился и достал серебряную Погасилку. Он щёлкнул ею, двенадцать шаров света вернулись в фонари, Изгородный проезд вдруг засветился оранжевым светом, и он увидел полосатую кошку, завернувшую за угол на другом конце улицы. Он едва видел свёрток из одеял на ступеньках дома четыре.
- Удачи, Гарри, - прошептал он. Затем он повернулся на каблуках и, взмахнув мантией, исчез.
В ухоженных кустах Изгородного проезда шелестел ветерок, и они тихо стояли под чёрным как чернила небом, и это было последнее место, где можно ожидать, что случится что-то необычное. Гарри Поттер повернулся в одеялах, не просыпаясь. Свою маленькую ручку он положил на письмо и он спал, не зная, что он особенный, что он известный, и что его через несколько часов разбудит крик тёти Петунии, которая откроет дверь, чтоб выставить бутылки из-под молока и что следующие несколько недель его двоюродный братец Дадли будет тыкать и щипать его...
Он никак не мог знать, что в то самое время люди тайно встречались по всей стране, поднимали бокалы и шептали:
- За Гарри Поттера - мальчика, который остался жив!
ГЛАВА ВТОРАЯ
СТЕКЛО ИСЧЕЗЛО
Почти десять лет пролетело с тех пор, как Дерсли проснулись и обнаружили племянника на ступеньках парадного входа, но Привит Драйв почти не изменился. Солнце освещало те же аккуратные садики и медный номер четыре на парадной двери Дерсли; его лучи проникали в их гостиную, которая была почти такой же, как той ночью, когда мистер Дерсли смотрел тот судьбоносный репортаж о совах. Только по фотографиям на камине было ясно, сколько времени прошло на самом деле. Десять лет назад там были фотографии кого-то похожего на большой розовый мяч в разноцветных чепчиках - но Дадли Дерсли подрос, и теперь на фотографиях был полный светловолосый мальчик на своём первом велосипеде, на карусели на ярмарке, на другой фотографии он играл на компьютере с папой, ещё на одной - мама обнимала и целовала его.Но в комнате не было признаков того, что в доме живёт ещё один мальчик.
Но Гарри Поттер был всё ещё там, и в тот момент он спал, но долго поспать не удалось. Тётя Петуния проснулась, и её крик стал первым звуком этого дня.
- Ну-ка вставай! Подъём! Сию минуту!
Гарри вздрогнул и проснулся. Тётя опять стучала в дверь.
- Подъём! - визжала она. Гарри слышал, как она идёт на кухню, а затем услышал, как на плиту ставят сковородку. Он перекатился на спину и попытался вспомнить, что ему снилось. Это был хороший сон. В нём был летающий мотоцикл. У него было странное ощущение, что раньше ему это уже снилось.
Тётя вернулась к двери.
- Ну что, встал? - требовательно спросила она.
- Встаю, - ответил Гарри.
- Давай шустрей, иди последи за беконом. И смотри у меня, чтоб не подгорел, я хочу, чтоб всё было прекрасно в день рождения Дадлиньки.
Гарри застонал.
- Что ты там сказал? - крикнула через дверь тётя.
- Да нет, ничего...
Как же он забыл про день рождения Дадли? Гарри медленно встал с кровати и начал искать носки. Он нашёл их под кроватью и, вытряхнув паука из одного, надел их. К паукам Гарри привык, ведь в кладовке под лестницей их было полно, а спал он именно там.
Он оделся и пошёл по коридору на кухню. Стола почти не было видно под горой Дадлиных подарков на день рождения. Похоже, Дадли получил новый компьютер, который он хотел, не говоря уж о втором телевизоре и гоночном велосипеде. Зачем Дадли гоночный велосипед, было для Гарри загадкой, ведь этот толстяк терпеть не мог спорт, если там никого не били. Больше всего Дадли любил колотить Гарри, но поймать его ему удавалось нечасто. Гарри бегал быстро, хотя по нему этого нельзя было сказать.
Может быть, то, что Гарри жил в тёмной кладовке, и сделало его слишком маленьким и худеньким для его возраста. Он даже выглядел ещё меньше и ещё более худощавым, чем на самом деле, потому что ему приходилось донашивать за Дадли, а тот был вчетверо крупнее. Лицо у Гарри было худое, коленки - острые, волосы - чёрные, а глаза - ярко-зелёные. Он носил круглые очки, обмотанные скотчем - из-за того, что Дадли часто давал ему в нос. Единственное, что Гарри нравилось в его внешности - тонкий шрам на лбу в форме зигзага молнии. Сколько Гарри себя помнил, шрам был у него, и первый оставшийся в его памяти вопрос, заданный тёте Петунии, был о том, откуда он взялся.
- Ты его получил в аварии, в той, в которой твои родители погибли, - сказала она. - И не приставай с вопросами.
Не приставать с вопросами - это было первое правило спокойной жизни с Дерсли.
Дядя Вернон зашёл на кухню, когда Гарри переворачивал бекон.
- Причешись! - рявкнул он вместо "доброе утро".
Примерно раз в неделю дядя Вернон сотрел поверх газеты и кричал, чтоб Гарри постригли.
Гарри стригся чаще, чем все остальные мальчишки в его классе вместе взятые, но напрасно, у него просто волосы так росли - в разные стороны.
Когда Гарри начал жарить яичницу, на кухню вошли Дадли с мамой. Он был очень похож на дядю Вернона. У него было большое розовое лицо, короткая шея, маленькие, водянистые голубые глазки и густые светлые волосы, плотно прилегающие к его толстой голове. Тётя Петуния часто называла Дадли "мой ангелочек", а Гарри называл его "свин в парике".
Гарри поставил тарелки с яичницей и беконом на стол. Это было трудно: места было мало. Дадли, тем временем, считал подарки и вдруг изменился в лице.
- Тридцать шесть, - сказал он, глядя на маму с папой. - На два меньше, чем в прошлом году.
- Сыночек, ты не посчитал подарочек от тёти Мардж, посмотри, он под вот тем большим от мамы с папой.
- Ну ладно, тридцать семь, - сказал Дадли, краснея.
Гарри, понимая, что Дадли сейчас будет скандалить, начал быстренько доедать бекон, пока Дадли стол не перевернул.
Тётя Петуния, похоже, тоже испугалась этого и быстро сказала:
- И мы тебе купим ещё два подарка сегодня на прогулке. Как тебе это, золотко? Ещё два подарочка. Хорошо?
Дадли на минутку задумался. Казалось, для него это сложно. Наконец он медленно произнёс:
- Значит, их будет тридцать... тридцать...
- Тридцать девять, сладенький, - подсказала тётя Петуния.
- Ну, - Дадли плюхнулся на стул и схватил ближайшую упаковку. - Тогда ладно.
Дядя Вернон усмехнулся.
- Да, этот малый всегда своё возьмёт, весь в папу. Молодчина, Дадли!
Он погладил сына по голове.
Тут зазвонил телефон, и тётя Петуния пошла ответить. Гарри и дядя Вернон смотрели, как Дадли разворачивает гоночный велосипед, видеокамеру, радиоуправляемый самолёт, шестнадцать новых компьютерных игр и видеомагнитофон.
Он рвал упаковку золотых наручных часов, когда вошла тётя Петуния. Она была сердита и обеспокоена.
- Плохие новости, Вернон. Миссис Фигг сломала ногу. Она не сможет присмотреть за этим, - сказала она, кивнув на Гарри. Дадли открыл рот в ужасе, а вот Гарри обрадовался. Каждый год в день рождения Дадли, его родители водили его с другом гулять на весь день. Они катались на аттракционах, ели гамбургеры или шли в кино. А Гарри оставляли у миссис Фигг. Это была ненормальная бабка, жившая через две улицы. Гарри терпеть не мог у неё бывать. Весь её дом пропах капустой, и она заставляла Гарри смотреть фотографии всех кошек, которые у неё есть или были.
- Ну и что будем делать? - сказала тётя Петуния, сердито глядя на Гарри - как будто он виноват! Гарри знал: он должен огорчиться, что миссис Фигг сломала ногу, но это было сложно: он напомнил себе, что только через целый год ему придётся смотреть на фотографии Тибблса, Снежка, Мистера Лапки и Тафти.
- Может, позвонить Мардж? - предложил дядя Вернон.
- Вернон, не говори ерунду. Она мальчишку терпеть не может.
Дерсли часто говорили про Гарри так, будто он был кем-то противным вроде слизняка, и не понимал, что они говорят.
- А твоя подружка... как же её звать-то... ах да, Ивонна?
- А она отдыхает на Майорке, - отрезала тётя Петуния.
- А можно оставить меня здесь, - с надеждой подал голос Гарри (он смог бы посмотреть телевизор или даже поиграть на компьютере Дадли).
Тётя Петуния взглянула на него, будто лимон без сахара целиком съела.
- Ага, щас - приедем, а дома нету, взорвался, да?! - рявкнула она.
- Да не буду я его взрывать, - сказал Гарри, но они не слушали.
- Я думаю, можно взять его с собой, - медленно сказала тётя Петуния, - ... и пусть в машине посидит...
- Да она совсем новая, и что - мы оставим его там без присмотра?!
Дадли начал громко реветь. Вообще-то, он не плакал по-настоящему - взаправду он не плакал уже несколько лет - но он знал, что если скорчит рожу и начнёт скулить, мама даст ему всё, что он хочет.
- Дадлюшенька, маленький, не надо плакать, мамочка не даст ему испортить тебе праздник! - закричала она, обнимая сыночка.
- Я...не хочу... чтоб он... еха-а-ал! - скулил Дадли между громкими фальшивыми всхлипами. - Он всё всегда по-порти-и-и-ит!
Он подленько ухмыльнулся Гарри из-за маминых рук.
В тот же миг в дверь позвонили.
- Господи боже мой, да они уже тут! - вскрикнула тётя Петуния, и минутой позже вошли лучший друг Дадли, Пирс Полкисс, и его мама. Пирс был худощавый мальчишка с лицом точь-в-точь, как мордочка у крысёныша. Он обычно выкручивал руки за спину тем, кого колотил Дадли. А Дадли сразу же перестал ныть.
Через полчаса Гарри, не веря своему счастью, ехал на заднем сидении машины Дерсли с Пирсом и Дадли - ехал в зоопарк впервые в жизни. Тётя и дядя так и не придумали, куда его сплавить, 28 но как только они вышли, дядя Вернон отозвал его в сторонку.
- Предупреждаю, - сказал он, приблизив своё багровое лицо к лицу Гарри, - слышишь, мальчишка, пре-ду-пре-жда-ю, хоть раз ты что-то выкинешь, любую из твоих шуточек - запру в кладовке до Рождества.
- Я не выкину, - сказал Гарри, - честное слово...
Но дядя Вернон не поверил. Гарри никто никогда не верил.
Дело было в том, что вокруг Гарри всегда происходили всякие странности, и было бесполезно доказывать Дерсли, что он не виноват.
Однажды тёте Петунии надоело, что Гарри, едва постригшись, выглядит так, будто вовсе не был в парикмахерской. Она взяла кухонные ножницы и постригла его почти налысо, оставив только чёлку "чтоб прикрыть этот жуткий шрам". Дадли начал глупо хикикать над ним, и Гарри всю ночь не спал, представляя себе, что будет завтра в школе. Его там и так уже дразнили за мешковатую одежду и заклеенные скотчем очки. Но на следующее утро он встал и увидел, что волосы стали как прежде. За это его наказали - заставили неделю сидеть в кладовке, хотя он пытался объяснить, что сам понятия никакого не имеет, как это они так быстро выросли.
В другой раз тётя Петуния пыталась натянуть на него ужасный старый свитер Дадли (коричневый с оранжевыми помпонами), но чем больше она старалась, чем меньше, казалось, он становился, пока он наконец не стал впору кукле, а не Гарри. Тётя Петуния решила, что он сел при стирке и Гарри, к его огромному облегчению, не наказали.
С другой стороны, он влип в неприятную историю из-за того, что его обнаружили на крыше школьной кухни. Дадли и его дружки гонялись за ним, как всегда, как вдруг - Гарри удивлялся этому не меньше других - он очутился на трубе. Дерсли плучили гневное письмо от директрисы Гарри, где она писала, что Гарри лазает по крышам. Но всё, что он хотел сделать(кричал он дяде Вернону через запертую дверь кладовки) - это перескочить через большие мусорные контейнеры у дверей кухни. Гарри предположил, что в прыжке его подхватил порыв ветра.
Но сегодня ухудшений не предвиделось. Провести день не в школе, не в кладовке и не у миссис Фигг, в её капустной гостиной -это стоило даже того, чтоб быть с Дадли и Пирсом.
За рулём дядя Вернон жалдовался тёте Петунии. Он любил пожаловаться на разные вещи: его сотрудники, Гарри, правительство, опять Гарри, банк, и снова Гарри - это были только немногие из его излюбленных тем. Сегодня он жаловался на мотоциклы.
- Разъездились тут, гоняют как ненормальные, хулиганы-молокососы, - сказал он, когда их обогнал мотоцикл.
- А мне приснился мотоцикл, - внезапно вспомнив, сказал Гарри. - Он летел.
Дядя Вернон чуть не врезался в машину спереди. Он повернулся на сидении - его лицо стало как усатая свёкла - и заорал на Гарри:
- МОТОЦИКЛЫ НЕ ЛЕТАЮТ!
Дадли и Пирс захихикали.
- Я знаю, - сказал Гарри. - Мне это просто приснилось.
Но лучше бы он ничего не говорил. Если и было что-то, что Дерсли не терпели больше его вопросов, то это когда он рассказывал, как что-нибудь совершало не те действия, которые должно, неважно, было ли это во сне или в мультике - кажется, они думали, что он оттуда наберётся опасных идей.
Это была очень солнечная суббота, и в зоопарке было полно семей. У входа Дерсли купили Дадли и Пирсу большое шоколадное мороженое, а затем Гарри, когда продавщица, улыбаясь, спросила, что он хочет, до того как Дерсли успели его отогнать, получил дешёвый лимонный леденец. Что ж, неплохо, думал Гарри, облизывая его, пока они наблюдали, как чешется горилла, которая выглядела точь-в-точь как Дадли, только блондинкой не была.
У Гарри было лучшее утро за долгое время. Он был достаточно осторожен, чтоб идти чуть поодаль - вдруг Дадли и Пирс, которым к обеду начало становится скучно смотреть на животных, вернутся к своему хобби - отвешивать ему тумаки? Они поели в ресторанчике при зоопарке, и когда
Дадли устроил скандал, что в его десерт из мороженого, фруктов, желе и взбитых сливок положили мало мороженого, дядя Вернон купил ему другое такое же, а Гарри разрешили доесть первую порцию.
Уже после Гарри думал, что должен был понимать - долго так хорошо быть не может.
После ланча они пошли в террариум. Там было прохладно и темно, и вдоль всех стен стояли освещённые витрины. За стеклом по кускам дерева и камням ползали все виды ящериц и змей. Дадли и Пирсу захотелось посмотреть на громадных ядовитых кобр и толстых питонов, способных запросто задушить человека. Дадли быстро нашёл самую большую змею. Она могла дважды обернуться вокруг машины дяди Вернона и сломать её так, что останется только сдать в металлолом, но похоже, ей было неохота. Точнее, она вообще спала.
Дадли стоял, прижавшись носом к стеклу, и пялился на блестящие коричневые пятна.
- Хочу, чтоб она ползала, - занудил он, обращаясь к папе. Дядя Вернон постучал по стеклу, но змея и не думала двигаться.
- Попробуй ещё, - потребовал Дадли. Дядя Вернон постучал посильнее, но змея спала дальше.
- Она скучная, - заныл Дадли и, шаркая, отошёл.
Гарри подошёл к витрине и внимательно посмотрел на змею. Он бы не удивился, если бы она и вовсе от скуки тут померла - никого, кроме тупиц, которые барабанят по стеклу, беспокоя её весь день. Это было похуже, чем спать в чулане, куда приходила лишь тётя Петуния - постучать в дверь, чтоб разбудить: он хотя бы мог бродить по всему дому.
Вдруг змея открыла блестящие глаза. Очень-очень медленно она подняла голову и заглянула Гарри в глаза.
И... подмигнула.
Гарри был ошарашен. Затем он быстро огляделся - вдруг кто смотрит? Но никто на него не смотрел. Он повернулся к змее и тоже подмигнул ей.
Змея кивнула на дядю Вернона и Дадли, затем подняла глаза к потолку. Она посмотрела на Гарри, и в её глазах ясно читалось:
- Вот всё время так...
- Знаю, - пробормотал Гарри через стекло, хотя не знал, слышит ли змея. - Представляю, как тебя достали.
Змея энергично кивнула.
- А кстати, ты откуда?
Змея указала хвостом на табличку рядом с витриной. Гарри взглянул на неё.
"Боа-констриктор, Бразилия."
- Хорошо там было, наверное?
Боа-констриктор снова показал хвостом на табличку и Гарри прочитал:"Этот экземпляр выведен в зоопарке."
- Ясно... в Бразилии ты, значит, никогда не был?
Только успела змея кивнуть, оглушающий ор позади Гарри заставил обоих подпрыгнуть.
- ДАДЛИ! МИСТЕР ДЕРСЛИ! ИДИТЕ ГЛЯНЬТЕ НА ЭТУ ЗМЕЮКУ! ВЫ НЕ ПОВЕРИТЕ, ЧТО ОНА ВЫТВОРЯЕТ!
Дадли вразвалочку подбежал к ним, так быстро, как только мог.
- Слышь, а ну отошёл! - сказал он и дал Гарри под рёбра. От неожиданности Гарри больно упал на бетонный пол. То, что было дальше, случилось так быстро, что никто не видел как - только что Пирс и Дадли прислонялись к стеклу, и вот они отскочили с испуганными воплями.
Гарри так и сел с открытым ртом: переднее стекло витрины с боа-констриктором куда-то делось. Огромная змеища быстро выползала на свободу, прямо на пол. Люди в террариуме кричали и бежали к выходу.
Когда змея проползала мимо Гарри, он мог бы поклясться, что низкий, шипящий голос сказал:
- Дош-ш-шдалас-с-сь ты меня, Брас-с-силия... С-с-спас-сибо, амиго.
Сторож террариума был в шоке.
- Но стекло-то, - повторял он, - куда же оно делось?
Сам директор зоопарка заварил тёте Петунии чашку крепкого сладкого чаю, извиняясь и
извиняясь без конца. Пирс и Дадли могли только сказать что-то невнятное. Насколько видел Гарри, змея ничего не делала, кроме того, что игриво куснула их за пятки, проползая мимо, но когда они все вернулись в машину дяди Вернона, Дадли рассказывал, как эта змеюка чуть не отхватила ему ногу целиком, а Пирс клялся, что она хотела его задушить. Но хуже всего - во всяком случае, для Гарри - было то, что, немного успокоившись, Пирс сказал:
- А Гарри болтал с этой змейкой. Правильно, Гарри?
Дядя Вернон, дождавшись, когда Пирс отойдёт на безопасное расстояние от дома, напал на Гарри. Он был так рассержен, что только и смог сказать:
- Иди... в кладовку... сиди там... никакой еды... - и упал в кресло, и тёте Петунии пришлось сбегать за большой порцией бренди.
Намного позже Гарри лежал в тёмной кладовке, мечтая о часах. Он не знал, сколько времени и спят ли Дерсли. Пока они не уснут, он не мог рискнуть и пробраться на кухню поесть.
Он прожил у Дерсли десять лет - десять несчастных лет, сколько себя помнил, с тех пор как, когда он был совсем крошкой, его родители погибли в той аварии. Он не мог вспомнить себя в машине в тот момент, когда они погибли. Иногда, сидя в кладовке долгими часами, он напрягал память и его посещало странное наваждение: ослепляющая вспышка зелёного цвета и жгучая боль во лбу. Это, как он думал, и была авария, хотя он не представлял, откуда там взялась зелёная вспышка. Он совсем не помнил родителей. Тётя и дядя никогда о них не говорили, а спрашивать ему, конечно, запрещали. Их фотографий в доме не было.
Когда Гарри был младше, он всё время мечтал, что появится неизвестный родственник и заберёт его, но этого так и не случилось: Дерсли были его едиственной семьёй. Но иногда он думал (или, скорей, надеялся) что незнакомцы на улице его как будто бы узнают. Это были, кстати, весьма странные незнакомцы. Крошечный человечек в фиолетовом цилиндре как-то раз поклонился ему, когда они с тётей Петунией и Дадли ходили по магазинам. После того, как тётя Петуния сердито допросила Гарри, знает ли он того человека, она выбежала из магазина и вытолкнула обоих мальчиков, так ничего и не купив. Диковатого вида старуха, вся в зелёном, однажды весело помахала ему в автобусе. Лысый мужчина в длиннющем пурпурном плаще просто-напросто пожал ему руку на улице, и ушёл, так ничего и не сказав. Самое странное было то, как все эти люди исчезали, едва Гарри попытается рассмотреть их поближе.
В школе у Гарри друзей не было. Все знали, что банда Дадли терпеть не может этого чудака Гарри Поттера с его мешковатыми обносками и сломанными очками, а спорить с Дадли и его приятелями никто не хотел.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
ПИСЬМА ОТ НИКОГО
За побег бразильского боа-констриктора Гарри заработал самое длинное наказание в жизни. Когда ему снова разрешили выходить из кладовки, начались летние каникулы, а Дадли успел сломать новую видеокамеру, разбить радиоуправляемый самолётик и, впервые сев на свой гоночный велосипед, сбил старушку миссис Фигг, переходившую Изгородный проезд на костылях.
Гарри был рад, что занятия в школе кончились, но от Дадли с его дружками это не спасло:они приходили к ним каждый день. И Пирс, и Деннис, и Малколм, и Гордон - все были крупные и тупые, а Дадли, как самый толстый и самый тупой, был у них главный. Они были всегда рады вместе позаниматься любимым видом спорта Дадли - охотой на Гарри.
Вот почему Гарри как можно больше бывал на улице, гуляя по окрестностям и думая об окончании каникул, откуда ему светил маленький лучик надежды. В сентябре он пойдёт в среднюю школу и впервые в жизни не будет учиться вместе с Дадли. Дадли записали в Смелтингс - частную школу, где учился дядя Вернон. Пирс Полкисс пойдёт туда же. А Гарри был записан в местную общеобразовательную школу " Каменстенс Хай". Дадли это посчитал очень смешным.
- Они запихивают новеньких головой в унитаз, - сказал он Гарри. - Хочешь, пойдём наверх потренируемся?
- Спасибо, не стоит, - ответил Гарри. - Бедный унитаз, в него никогда не попадало ничего хуже твоей головы, его ж стошнить может.
Затем он убежал, пока Дадли ещё не понял смысл фразы.
Однажды в июле тётя Петуния с Дадли поехали в Лондон за школьной формой для Смелтингса, а Гарри оставила у миссис Фигг. Теперь у неё было намного приятнее находиться. Оказалось, она сломала ногу, наступив на одну из своих кошек. Из-за этого она уже не так сильно их любила. Она разрешила Гарри посмотреть телевизор и угостила шоколадным тортом, который, судя по вкусу, лежал у неё уже несколько лет.
Тем вечером Дадли прохаживался по гостиной и хвастался перед домашними новенькой школьной формой. В Смелтингсе ученики носили бордовые фраки, оранжевые бриджи и плоские соломенные шляпы-канотье. У них были также шишковатые палки, которыми они могли стукнуть друг друга, пока учитель не смотрит. Предпологалось, что это хорошая тренировка для взрослой жизни.
Глядя на Дадли в бриджах, дядя Вернон заявил, что никогда ещё так не гордился. Тётя Петуния расплакалась и сказала, что не верит, что её малыш Дадличек так возмужал и похорошел. Гарри не решался заговорить. Он боялся вместо этого громко расхохотаться.
На следующее утро, когда Гарри пришёл на кухню, пахло там ужасно. Воняло, похоже, из большого железного таза в раковине. Он подошёл посмотреть. Таз был полон каких-то грязных тряпок, плавающих в серой воде.
- Что это? - спросил он тётю Петунию. Она сжала губы - как всегда, когда Гарри осмеливался задать вопрос.
- Твоя новая школьная форма, - ответила она.
Гарри снова посмотрел в таз.
- А-а, - сказал он, - я просто не думал, что она должна быть такая мокрая.
- Не мели чепуху, - сурово сказала тётя Петуния, - я крашу для тебя старые вещи Дадли. Когда я закончу, форма будет выглядеть, как у всех.
Гарри очень сомневался, но решил, что лучше не спорить. Он сел и старался не думать о том, как будет выглядеть в свой первый день в "Каменстенс Хай" - как будто он надел старую слоновью шкуру.
Вошли Дадли и дядя Вернон, зажимая носы из-за вони от новой формы Гарри. Дядя Вернон, как обычно, раскрыл газету, а Дадли стукнул по столу смелтингсовской тростью, которую он всюду таскал с собой.
Они услышали стук крышечки почтовой прозези в двери и звук падения писем на пол.
- Возьми почту, Дадли, - сказал дядя Вернон, не отрываясь от чтения газеты.
- Пусть её возьмёт Гарри.
- Возьми почту, Гарри.
- Пусть её возьмёт Дадли.
- Ткни его своей тростью, Дадли.
Гарри увернулся от трости и пошёл за почтой. На коврике лежали: открытка от Мардж, сестры дяди Вернона, которая отдыхала на острове Уайт, коричневый конверт - похоже, счёт - и... письмо для Гарри.
Гарри поднял письмо и уставился на него, его сердце заколотилось. Никто, ни разу за всю его жизнь, не писал ему. Кто же мог? У него не было ни друзей, ни других родственников, он не был записан в библиотеку, значит, не мог получить сердитую записку с требованием вернуть книги. Но письмо было перед ним, и на нём был такой точный адрес, что ошибки быть не могло:
Мистеру Гарри Поттеру
Суррей
Малый Уингинг
Привит Драйв, 4
Кладовка Под Лестницей
Конверт из желтого пергамента был толстым и тяжелым, а адрес написан изумрудно-зелеными чернилами. Марки не было.
Перевернув конверт дрожащими руками, Гарри увидел пурпурную восковую гербовую печать с изображением льва, орла, барсука и змеи по краям большой буквы Х.
- Эй, парень, шевелись! – крикнул дядя Вернон из кухни. – Что ты там делаешь, проверяешь, нет ли бомбы?
Он рассмеялся своей собственной шутке. Гарри вернулся на кухню, все еще разглядывая письмо. Он отдал открытку и счет дяде Вернону, сел и стал медленно открывать желтый конверт. Дядя Вернон вскрыл счет, скривился от отвращения и прищелкнул по открытке.
- Мардж больна, -сообщил он тёте Петунии, - поела несвежих моллюсков.
- Пап! – внезапно сказал Дадли. – Пап, Гарри пришло письмо.
Гарри уже собирался открыть письмо из такого же тяжелого пергамента, как и конверт, когда дядя Вернон внезапно выхватил его.
- Это мое, – сказал Гарри, пытаясь отобрать письмо.
- Да кто тебе напишет? – усмехнулся дядя Вернон, открывая письмо и читая.
Его обычно красное лицо стало зеленым быстрее светофора. Но не перестало бледнеть.
Через пару секунд оно стало цвета вчерашней овсяной каши.
- П-П-Петуния!- задохнулся он.
Дадли попытался схватить письмо, чтоб прочитать, но дядя Вернон поднял его высоко над головой. Тётя Петуния с любопытством взяла его и прочла первую строчку. На миг показалось, что сейчас она упадёт в обморок. Она схватилась за горло и выдавила:
- Вернон! О Господи, Вернон!
Они уставились друг на друга, и, кажется, забыли про Гарри и Дадли. Но Дадли не привык, чтобы про него забывали. Он стукнул папу тростью по голове.
– Хочу прочитать письмо! – заявил он.
– Это я хочу его прочитать, – разозлился Гарри, – это же моё письмо!
– Марш отсюда, оба, – прохрипел дядя Вернон, засовывая пергамент обратно в конверт.
Гарри стоял как вкопанный.
- ОТДАЙТЕ ПИСЬМО! - крикнул он.
- Дайте мне посмотреть! - потребовал Дадли.
- МАРШ ОТСЮДА! - завопил дядя Вернон, схватил обоих за шкирку, выпихнул в коридор и захлопнул дверь. Гарри и Дадли затеяли хоть и яростную, но тихую драку за то, кто будет подслушивать у замочной скважины; победил Дадли, а Гарри, с очками, повисшими на одном ухе, лёг на живот слушать в щёлочку между дверью и полом.
- Вернон, - сказала дрожащим голосом тётя Петуния, - погляди на адрес, как они узнали, где он спит? Тебе не кажется, что они за нами следят?
- Следят... шпионят... а может, и преследуют, - безумным голосом произнес дядя Вернон.
- Но что делать, Вернон? Ответить? Напишем им, что не хотим...
Гарри видел, как чёрные блестящие ботинки дяди Вернона ходят по кухне.
- Нет,- наконец сказал он. - Нет, мы его проигнорируем. Если они не получат ответ... Да, это лучше всего... Ничего не будем делать...
- Но...
- Я не потерплю такого у себя дома, Петуния! Разве, взяв его к себе, мы не поклялись уничтожить в нём эту опасную чушь?
Вечером того же дня, придя с работы, дядя Вернон сделал, то, чего не делал раньше; он пришёл в кладовку Гарри.
- Где моё письмо? - спросил Гарри, когда дядя Вернон протиснулся в дверь. - Кто мне написал?
- Никто. Его прислали тебе по ошибке, - кратко пояснил дядя Вернон. Я его сжёг.
- Это была не ошибка, - сердито сказал Гарри, - там было написано про мою кладовку.
- А НУ МОЛЧАТЬ! - завопил дядя Вернон, и с потолка свалилась парочка пауков. Он несколько раз глубоко вдохнул, а затем с трудом заставил себя улыбнуться.
- Ах да, Гарри... насчёт кладовки. Мы с тётей решили... тебе здесь уже тесновато... было бы неплохо переселить тебя во вторую спальню Дадли.
- Зачем? - спросил Гарри.
- Не задавай вопросов! Живо бери свои вещи и неси наверх!
В доме Дерсли было четыре спальни: одна для дяди Вернона и тёти Петунии, вторая для гостей(обычно там жила сестра дяди Вернона Мардж), в третьей спал Дадли, а в четвёртой он хранил все игрушки и вещи, которые не поместились в его спальне. Гарри всего за один раз донёс из кладовки в спальню всё, что у него было. Он сел на кровать и огляделся. Почти всё здесь было сломано. Видеокамера, купленная месяц назад, лежала на игрушечном танке, которым Дадли однажды наехал на соседскую собаку; в углу стоял первый телевизор кузена, который тот разбил ногой, потому что его любимую передачу отменили; здесь же была и большая клетка, в которой когда-то жил попугай, – Дадли обменял его в школе на пневматическое ружье - оно лежало на полке с погнутым дулом, после того как кузен на него сел. Другие полки были уставлены книгами. Это были единственные вещи в комнате, которые явно никогда не трогали.
Он слышал, как Дадли внизу ревёт и кричит на свою маму:
- МНЕ ЭТА КОМНАТА НУЖНА! НЕ ХОЧУ, ЧТОБ ОН ТАМ ЖИЛ! ВЫГОНИ ЕГО ОТТУДА!
Гарри вздохнул и потянулся на кровати. Ещё вчера он бы всё отдал, чтоб здесь быть. Сегодня он лучше бы сидел в кладовке с письмом, чем здесь без него.
На следующее утро за завтраком было довольно тихо. Дадли был в шоке. Он вопил, дубасил папу Смелтинговской тростью, притворялся больным, пинал маму и запустил черепахой в парник, но комнату ему не вернули. Гарри думал о вчерашнем, горько сожалея, что не распечатал конверт в коридоре. Дядя Вернон и тётя Петуния мрачно переглядывались.
Когда пришла почта , дядя Вернон , явно стараясь угодить Гарри , послал за ней Дадли. Они слышали , как Дадли по дороге колошматить все своей Смелтингсовской тростью. Затем он крикнул:
- Тут ещё одно!Прайвет Драйв , дом № 4 , Малая Спальня , М -ру Г. Поттеру ...
Сдавленно вскрикнув, дядя Вернон вскочил и побежал в коридор, а Гарри - за ним. Дяде Вернону пришлось повалить Дадли на пол и силой вырвать лист, что было трудно: Гарри в это время изо всех сил тянул дядю за шею. После минутной неуклюжей борьбы, в которой каждому досталось Смелтингсовской тростью, дядя Вернон выпрямился, пытаясь отдышаться, с зажатым в руке письмом для Гарри.
- Иди к себе в кладовую - ой .. , в комнату, - свистящим, сдавленным голосом приказал он Гарри . - Дадли, иди - просто иди отсюда .
Гарри кругами ходил по новой комнате. Кто-то знает не только о том , что он переехал , но и о том, что он не получил первого письма. Наверное , они попробуют написать еще раз? И уж на этот раз он постарается , чтобы письмо дошло по назначению. У него созревал план .
Следующим утром старый будильник зазвенел в шесть часов утра. Гарри быстро выключил его и тихо оделся. Ему нельзя было разбудить Дерсли. Не зажигая света , Гарри прокрался вниз .
Он решил подождать почтальона на углу Прайвет Драйв и взять у него почту для дома № 4. Его сердце заколотилось, когда он крался через тёмный коридор к парадной двери, и тут...
- ААААААААА !
От ужаса Гарри высоко подпрыгнул и приземлился на что-то большое и скользкое , что лежало на полу у двери - что-то живое !Наверху зажёгся свет и Гарри, к своему ужасу, понял, что большое мягкое нечто было лицом его дяди. Дядя Вернон ночевал под дверью в спальном мешке, очевидно , решив помешать Гарри добраться до почты первым. В течение примерно получаса дядя кричал на Гарри, после чего велел ему пойти и принести чашку чая . Гарри грустно поплелся на кухню, а вернувшись, обнаружил , что почта уже пришла и лежит у дяди на коленях. Гарри увидел три письма с адресом, написанным зелёными чернилами.
- Я хочу..., - начал он. Но дядя Вернон уже рвал письма на куски - прямо на глазах у Гарри.
В этот день дядя Вернон не пошел на работу. Он остался дома и заколотил щель для писем.
- Понимаешь, -объяснял он ей с полным гвоздей ртом, - если они не смогут их доставить, то просто сдадутся.
- Я в этом не уверена , Вернон .
- О, у этих людей странный взгляд на мир, не такой, как у нас с тобой, - сказал дядя Вернон, пытаясь забить гвоздь куском фруктового пирога, который ему принесла тётя Петуния.
.
. Хотя, честно говоря, меня не особо волнуют все эти названия и имена-фамилии. Лишь бы никаких Долгопупсов не было, а остальное всё сойдет 
.
нашла лучший выход - перевести для себя. сейчас закончила с переводом третьей книги. дело идет медленно, но верно, а еще это безумно интересно, во первых английский прокачивается, а во вторых ознакомиться с оригиналом еще никому не помешало
